Часть 1.
Все повторяется.
Все необычное происходит снова, первые впечатления закрепляются и превращаются в знакомые ощущения, и слова «никогда больше» не хочется произносить больше никогда :0).
Опять за окном шум (пока только шум) ветра, рокот дизеля, дающего электричество поселку, по небу несутся облака вперемешку со стаями гусей…
Дизель рокочет круглые сутки, и создается впечатление, что где-то рядом никак не сядет вертолет или никак не проедет мимо огромный тепловоз.
Те же лица, улыбки, удивление, что нас снова занесло на Остров. Рукопожатия, короткая беседа, из которой ясно, что за год нашего отсутствия здесь ничего не изменилось… Ловишь себя на мысли, что уже как должное воспринимаешь свое пребывание здесь и все время одергиваешь себя при очередной попытке подумать: «…в следующий раз надо будет…» Следующего раза не хочется.
Здешняя снежно-каменная почти пустыня полна сурового благородства (иначе не скажешь), и кажется неуместным и бестактным вторжение сюда. Любое проявление жизни становится событием (мох, маленькие зеленые кустики травы, крохотные лиловые цветочки, тоненькие былинки с желтым бутоном, вроде мака, только карликового, бело-черные птички чуть больше воробья, стаи летающих во всех направлениях гусей, нерпы, выглядящие как слегка шевелящиеся бревнышки на льду залива). Становится стыдно, когда чувствуешь себя причастным к мазутно-керосиновым лужам, гектарам свалок, километрам брошенных ржавых труб… Жалость к здешней жизни, которая, так же, как и в любом другом месте, прекрасна, и чувство вины за грубое в нее вмешательство…
Какая-то прозрачная тоска появляется, как только выходишь из самолета, и хочется либо скорее убраться восвояси, либо двигаться дальше и дальше на север, навстречу тайне, которую Земля охраняет суровостью полярных областей. Тайна эта настолько велика и значима, что становится нестрашно, узнав ее, навсегда сгинуть среди этих камней, льда и ветра…
Полярный день воспринимается здесь не так, как, скажем, на Кольском полуострове. Там богатая природа, леса, озера, реки, поля, короче говоря, жилые и не гиблые места, и солнце среди ночи вызывает необычное ощущение особого течения времени. Здесь же постоянно чувствуешь себя, как на чужой планете, время течет одинаково, и на полном серьёзе можно перепутать час дня и час ночи. Так же светло, так же дует ветер, по улице бегают стаи собак, по небу летят тучи с гусями…
Снег и лед тоже не вызывают ни удивления, ни ощущения необычности. Просто отмечаешь, что снега многовато. 5-го июня, когда мы прилетели, его было от полуметра до трех метров высотой, но буквально на глазах, за несколько круглосуточных дней он здорово подтаял, и открылись большие участки черных равнин. Видимо, из-за бурного таянья над островом повисли туманы, самолеты не прилетают, даже с большим начальником не прилетел, а нам это на руку, может, успеем и улетим на отмененном субботнем рейсе… А может, отменят и следующий, в среду… Погода меняется каждый час.
Окно нашей комнаты выходит на северо-запад, и как раз тогда, когда надо бы ложиться спать, часа в 23, в него заглядывает солнце. Правда, куски чистого неба довольно редки, через несколько минут опять туман и тучи, так что спать, в общем-то, можно.
…Но не нужно! Потому что острое желание выбраться отсюда заставляет напрягать все внимание и ловить каждую крупицу информации о возможных «бортах» на Большую Землю. И вообще, с военными, если хочешь, чтобы тебя услышали, надо быть побесцеремоннее. У них стиль такой: например, войти, увидеть, что нужный человек уже занят с кем-то, подойти, громким обращением привлечь к себе внимание, выпалить как можно уверенней свое дело и не дожидаясь ответа уйти – это если хочешь проблему спихнуть с себя. А если хочешь, чтобы человек что-то сделал для тебя, нужно опять же войти, привлечь внимание (как здесь говорят, «поставить задачу»), а самому расположиться на виду у этого человека, основательно устроившись, всем видом показывая, что ты не уйдешь, пока не получишь желаемое, но времени у тебя крайне мало.
Естественно, лучше всего решать вопросы с командиром части, особенно, если пришел к нему с одним из его подчиненных – тогда 99,9% командир прикажет «в любом случае» выполнить задачу. Когда один приходишь, немного сложнее – можно подвести человека, с которым работаешь – командир может его отчитать, что он сам твой вопрос не решил, даже если знает, что сам человек не мог его решить.
Вообще, у нас очень интересное положение – «мы люди невеликие», но иногда очень-очень нужные :0), и поэтому с нами приходится общаться всем слоям этой системы – от генералов и полковников, в данном случае – начальник Острова, зам.по тылу, начштаба, нач.службы, зав.складом, и так далее вниз вплоть до «бойцов» - солдатиков срочной службы. При этом весьма интересно и поучительно наблюдать, как вышняя воля (приказ командира) преображается и уходит вроде воды в песок, при «путешествии» сверху вниз по служебной пирамиде.
Итак, на гражданский отмененный субботний рейс мы почти не влезаем, так как 28 билетов + 5 человек бронь уже укомплектованы, 2 оставшихся места на вес золота, но командир приказал нас отправить – и все, кто это должен делать, нехотя, но дело двигают. Внезапно начальнику службы безопасности полетов приходит в голову гениальная мысль – отправить нас не гражданским бортом в Архангельск, а военным – тем, которым прилетел на Остров с проверкой Большой Начальник, седой сердитый дяденька из телевизора. Смелое решение окрепло, когда наши воины увидели нас в компании с командиром и военным прокурором, мирно обсуждающих варианты доклада Большому Начальнику результатов нашей работы. К всеобщей радости, вопрос с отправкой мгновенно решился, и в результате мы летим не сегодня в 16.00 в Архангельск, а завтра в 6.00 в Мурманск! А из Мурманска 100 км до Оленегорска, где в одной из частей нас ждут уже год! И не надо будет неделю тратить специально для поездки туда!! Уря!!!
Крепкий здоровый сон с 18.00 до 23.00 - пока солнце, заглянув в окно, не разбудило нас – душ, чай, неторопливые сборы – и в 4.30 мы уже едем к аэропорту.
При досмотре багажа – короткий эпизод, подчеркивающий наше «особое положение» :0) – открываем сумки, а там на самом верху полным – полно разных приборов с кнопочками, черных коробочек, красивых проводочков с блестючими разъемчиками… Солдатик, изменившись в лице, спрашивает растерянно разрешение на провоз всего этого добра… Я в ответ улыбаюсь - у меня есть только список всех этих игрушек на фирменном бланке нашей конторы... Но тут бойца выручил режимщик, подойдя к нам и отдав нам наши документы – сигнал, что к нам вопросов нет ( потому что они знают, зачем и с чем мы приезжали).
Вообще режимщики там очень ответственные, влиятельные и независимые люди. За порядком и соблюдением процедур следят строго, особенно когда дело касается фотосъёмок. В прошлый наш приезд они каждую отснятую пленочку заклеивали в отдельный, ручной работы, конвертик, ставили штампик и расписывались – тогда в аэропорту уже вопросов не задают.
Последние 200 метров до видавшего виды АН-12, и мы уже сидим у иллюминаторов в грузовом отсеке (почти весь фюзеляж – грузовой отсек) и смотрим, как со стороны поселка несется колонна «газиков» с зажженными фарами – Большой Начальник и провожающее местное начальство. Адъютанты – полковники втаскивают в самолёт чемоданчики с бумагами и сумки с подарками. Островитяне, козыряя, за руку прощаются с Большим Начальником, выстраиваются в линеечку, опять берут под козырек. Наш дядечка подымается по лесенке, и, окинув нас непроницаемым взглядом, уходит с замами в гермокабину (надпись на стене: «вместимость не более 5 чел.»). Взвывают 4 движка, самолет катится по рулежке, островитяне стоят по стойке смирно, отдавая честь, и вот мы не спеша (ускорение, как в троллейбусе) с очень коротким разбегом взлетаем. Разворот, внизу бело – черная равнина без малейших признаков человеческого присутствия, даже когда знаешь, куда смотреть и что должен увидеть – и мы, медленно набирая высоту, берем курс на юг.
Уплывают назад земля, заливы, покрытые льдом, чистая вода с множеством мелких островов, потом… ледяные поля, то белые, с многокилометровыми черными трещинами, то прозрачно – темные, с белыми снеговыми узорами – молодой тонкий лед. Нам повезло (в который раз за эту поездку!) – погода была ясной, можно было, не отрываясь, смотреть в иллюминатор. А можно и себе под ноги – между здоровенными створками грузового отсека были приличные щели.
С интересом прислушиваясь к своему организму, я следил за высотомером – какие ощущения я испытаю в негерметичном (зато хоть отапливаемом) отсеке? Стрелка остановилась на отметке 4200 м – ощущений почти никаких, только хочется как бы приоткрыть форточку, вроде ты зимой в квартире, и немного душновато. Но высота обманчива – захотев взять бинокль, я встал со скамейки, прошел несколько метров до сумки, присел, достал бинокль, вернулся обратно – и тут вдруг почувствовал, как же сильно я устал… Каждая мышца налилась тяжестью, шевелиться просто не было сил. А главное – все усилия были напрасны: попытка поглядеть в бинокль через иллюминатор из одного слоя тонюсенького плексигласа ни к чему не привела – плекс был изрядно поцарапан, и через бинокль было видно только нечто мутное. Остаток полета (около 2-х часов) я провел, скрючившись, на скамейке, в позе, позволявшей не шевелясь глядеть то в иллюминатор, то на приборы (высота – скорость).
Картина с неба меня всегда завораживает, а более всего впечатляет практически полное отсутствие следов человека – как будто на планете его и нету. Сотни километров вокруг – иголочки таежных елей, рыжие причудливой формы пятна болот, змейки рек, оттенённых на излучинах сначала снегом, потом песчаными пляжами… Десятки тысяч (без малейшего преувеличения) озер, маленьких, побольше, совсем больших – из одних реки вытекают, в другие – впадают… Мой товарищ заметил, что сверху всем рекам хочется дать одно название – «Вилюй» :0)
Вкратце о маршруте полета: сначала летели строго на юг, перелетев океан западнее пролива Карские Ворота, над материком повернули на юго-запад, и так шли на небольшом удалении от береговой линии. Дойдя до Кольского полуострова, довернули сначала на запад, потом на северо-запад, прошли чуть севернее Хибинских гор (два массива столообразной формы, один из них в виде подковы, внутри которой большое озеро), мимо Оленегорска (…остановите, мы тут выйдем!!!) – узнал по хитрой антенне и аэродрому «Высокий», там Гагарин служил, дальше стали снижаться к Североморску, на высоте 700 м нырнули в тучи, нижняя граница которых была на 180 м – насколько я понимаю, очень мало для посадки, только мастера могут с таким мизерным запасом высоты точно выйти на полосу – четко сели на аэродроме, расположенном в окружении невысоких сопок.
Североморск… Закрытый город, военно-морская база. Большому Начальнику хорошо: он дома, быстренько сел в волгу с мигалкой и уехал, а у нас ни бумажонки, ни документика какого – только командировочные удостоверения на Остров, полные сумки приборов, фотоаппарат, бинокль и компас – вылитые агенты 008 и 009, блин. С военного аэродрома выход свободный: все равно идти некуда, на КПП между Североморском и Мурманском отловят, а других дорог нету.
Мир полон добрых людей – зашли в штаб к летчикам, изложили ситуацию, они быстренько нам справили нужные бумаги.
…Автобус петляет по улицам между сопок, вокруг жилые дома причудливо перемешались с многочисленными КПП войсковых частей, из-за сопок виден залив с кораблями, доками, складами на берегу. Проехали Росляково, где АПЛ «Курск» закончила свои походы... Минут через 40 показался КПП, похожий на въезд на платную автомагистраль. Открылась передняя дверь, вошел человек в военной форме и, не торопясь, у КАЖДОГО проверил документы. Проверил - это значит прочел все от корки до корки и в глаза заглянул. Вышел. Вошла молодая девушка в гражданской одежде, и, не торопясь, у КАЖДОГО проверила билеты. Нашла 2-х «зайцев», отчитала их, как детей, они жутко смущались и пытались оправдаться, чем вызвали всеобщее возмущение пассажиров автобуса. «Сами мы не местные», поэтому от участия в общем разговоре всячески воздерживались. После полного морального уничтожения безбилетников девушка подсела к кондукторше, и мы, наконец, поехали дальше.
Мурманск оказался большим, очень аккуратным городом. Стоит на сопках, очень плотно застроен. Светлые, в – основном, здания, по-разному сориентированные, и обилие склонов с мощными обнажениями скальных пород создают впечатление южного курортного города. Местная хохма: южный берег Баренцева моря.
Выглянуло солнце, но мы еще долго не могли расстаться с меховыми ботинками, свитерами и куртками, несмотря на температуру вполне летнюю – градусов 17-18.
Свобода!!! С острова удрали, через КПП проехали – теперь мы сами себе хозяева (конечно, в пределах, отпущенных свыше)!
Автобус на Оленегорск – какие замечательные, удобные кресла! Задняя часть тела еще слишком хорошо помнит алюминиевые скамейки грузовых самолетов и пыльные кузова вахтовок на Острове… 2,5 часа езды строго на юг, борьба с наваливающимся сном (не спали с 23 часов прошлого дня) – и вот мы уже на площади, знакомой до последнего уголка, уже названиваем оперативному в Царь-город, и за нами через пару часов приезжает начальник службы, с которой мы работаем, старый мой знакомый. Накупил нам на рынке гору овощей, прокатил до части дальней дорогой, мимо озер, речушек, с сопки на сопку…
Дальше тоже традиционная хохма - около КПП я спрашиваю: «а что, деньги вашим сегодня уже давали?» Удивление: «еще не давали, но сегодня должны, а откуда ты знаешь?» Я только многозначительно улыбаюсь и помалкиваю. На самом деле мой вопрос – плод многолетних наблюдений, давно замечено странное совпадение: если я куда-нибудь, а особенно к военным, приезжаю, то им сразу начинают выдавать какие-нибудь то долги по зарплате, то пайковые, то авансы, то дивиденды. И правда, около финчасти стоит человек 30 – ждут, когда кассу откроют.
…Знакомый коридор гостиницы, дверь с №1 – нас туда всегда селят, тишина, за окном зеленеющие лесом сопки с небольшими пятнами снега, птички поют, тепло, люди одеты совсем по-летнему. 600 км северней полярного круга, а какой рай по сравнению с Островом, где мы еще утром дрожали от ветра!
Наконец, согрелись, сняли с себя всю зимнюю экипировку, оделись, как все: маечки, брючки, ботиночки вместо шапок и свитеров с меховыми башмаками. А 10 дней назад здесь тоже еще лежал снег.
